Раздел 2
Геоэкономическая конкуренция и перестройка цепочек поставок
Политика «экономического сдерживания» и технологический decoupling
Геополитические разногласия всё чаще выражаются в экономических средствах давления. Термин геоэкономическое сдерживание подразумевает использование торговых, инвестиционных и финансовых инструментов для ограничения развития конкурентов. Яркий пример — санкции и экспортный контроль. После 2022 года около половины глобального ВВП оказалось представлено странами, применяющими санкционные ограничения против России. В технологической сфере идёт декаплинг (decoupling) между США и Китаем: США вводят запреты на экспорт передовых полупроводников и оборудования в Китай, ограничивают инвестиции в китайский высокотех, а Китай разрабатывает программы импортозамещения критичных технологий. Этот взаимный технологический разрыв цепочек пока частичный, но нарастает. В результате, мировая экономика может разделиться на конкурирующие техноплатформы — например, отдельные экосистемы производства чипов, операционных систем, телеком-оборудования (5G) и т. д., ориентированные либо на США и союзников, либо на Китай и его партнёров (imf.org). Крупные державы также всё активнее контролируют трансграничные инвестиции (скрининг прямых инвестиций по соображениям нацбезопасности) и движение капитала.
Политика экономического сдерживания затрагивает и валютно-финансовую область. Так, применение санкций против резервов центробанков (прецедент — заморозка части резервов Банка России) стимулировало дискуссии о дедолларизации мировой экономики. Страны БРИКС и другие развивающиеся рынки изучают возможности расчётов в нацвалютах, развития альтернативных платёжных систем, чтобы снизить зависимость от западной финансовой инфраструктуры. Пока доллар и евро сохраняют доминирующие позиции в международных расчётах, но доля их постепенно снижается. Например, доля доллара во внешнеторговых расчётах России упала с ~50% до <30%, уступив место рублю и юаню (особенно после 2022 г.). Фрагментация финансовых потоков — ещё один измеримый макротренд, связанный с геоэкономическим противоборством.
В целом, милитаризация торговли и финансов ставит под вопрос прежние принципы глобализации. Если 1990-е — 2000-е проходили под лозунгом взаимной выгоды от открытых рынков, то к концу 2020-х возобладал подход «безопасность важнее эффективности». Снижению взаимной зависимости уделяется приоритет: страны предпочитают потерять в экономической эффективности, но обрести стратегическую автономию. Как указывают аналитики, уже наблюдается обратная корреляция между геополитическим альянсом и экономическими связями: торговля растёт внутри блоков союзников и сокращается между соперниками. В перспективе это может закрепить раздел мировой экономики на несколько полюсов, каждый со своей зоной влияния.
Friendshoring и перераспределение цепочек поставок
Концепция «friendshoring» стала ответом на вызовы последних лет. Термин, популяризированный министром финансов США Джанет Йеллен, означает перенос цепочек поставок в страны, считающиеся надёжными партнёрами и союзниками. Идея в том, чтобы критические товары и компоненты поставлялись из «дружеских» юрисдикций, снижая зависимость от геополитических соперников. Практически это выражается в перенацеливании инвестиций и закупок: компании из США и Европы всё чаще выбирают для размещения производства страны со схожими ценностями или союзническими отношениями (Мексика, Вьетнам, Индия, Восточная Европа и др.), стремясь сократить долю Китая, России и иных «рискованных» поставщиков. Например, американская корпорация Apple за последние годы начала перенос производства iPhone из Китая в Индию; по оценкам JPMorgan, доля продукции Apple, выпускаемой за пределами Китая, может вырасти с текущих ~5% до 25% в ближайшие годы (weforum.org). Этот сдвиг отражает общую тенденцию: доля Китая в экспорте высокотехнологичной электроники постепенно уменьшается, тогда как Вьетнам, Малайзия, Индия наращивают своё участие в глобальных цепочках (во многом благодаря заказам западных фирм).
Схожим образом, Европа после прекращения торговли с Россией (вследствие санкций) переориентировала закупки энергоносителей на ближневосточных, африканских и североамериканских партнёров. Понятие «надёжные поставщики» вышло на первый план. Даже ВТО отмечает, что мир отходит от принципа наименьшей себестоимости к принципу минимального риска в выборе партнёров. Однако у френдшоринга есть и обратная сторона: излишняя концентрация на союзниках может усилить фрагментацию глобальной экономики и закрепить тренд деглобализации. Экономисты предупреждают: «сегодняшний друг может стать завтрашним противником», и слишком узкий круг поставщиков тоже несёт риски (weforum.org). Поэтому корпорации стараются диверсифицировать цепочки поставок, сочетая френдшоринг с мультишорингом (multi-shoring, рассредоточение производства по многим странам).
Согласно недавнему опросу Deloitte, бизнес признаёт влияние геоэкономической фрагментации: 34% компаний ожидают, что геополитическая напряжённость и торговые барьеры трансформируют их деятельность в ближайшие 5 лет (deloitte.com). Уже сейчас фирмы пересматривают логистические маршруты, создают избыточные запасы, заключают контракты с альтернативными поставщиками. Глобальная цепочка поставок становится более «короткой и толстой»: меньше звеньев (за счёт регионализации), но больше буферов и дублирующих мощностей для устойчивости. Кроме того, возрастает роль логистических хабов в нейтральных странах. Например, Турция, ОАЭ, Казахстан стали перевалочными пунктами для торговли между Западом и Востоком, обойдённой прямыми ограничениями.
Наглядный эффект френдшоринга — изменение структуры торговли отдельных стран. Так, для России (см. раздел 4) разрыв связей с Западом привёл к резкому росту доли Китая, Турции, Индии во внешнеторговом обороте. Доля Китая в импорте России достигла ~40% в 2024 году (против ~30% в 2021 г.) (kommersant.ru), став безусловно крупнейшей. Одновременно доля Евросоюза в российском импорте упала с более 35% до менее 20%. Это иллюстрирует общий принцип: торговые потоки перераспределяются в пользу «дружественных» направлений. Для Китая, кстати, Россия тоже стала более значимым рынком: на РФ пришлось 5% китайского импорта и 3,3% экспорта, хотя эти цифры все ещё уступают торговле Китая с США или ЕС. (iep.ru) (russiancouncil.ru)
В глобальном масштабе цепочки поставок переосмысливаются под влиянием сразу нескольких факторов: помимо геополитики, это уроки пандемии (был нарушен ряд международных поставок, выявлены узкие места — например, зависимость Европы от азиатских производителей медицинских масок в 2020 г.), а также климатическая повестка (экологические стандарты требуют отслеживать углеродный след всей цепочки, что может изменить выбор поставщиков). Многие корпорации внедряют стратегии устойчивости цепочки поставок (supply chain resilience): диверсификация, запасы, локализация критичных звеньев. По данным Всемирного экономического форума, компании, активно повышающие устойчивость поставок, концентрируются на восьми измерениях — от гибкости производства до разнообразия поставщиков (weforum.org). Эта перестройка требует инвестиций, но считается необходимой страховкой от будущих потрясений.
Регионализация торговли также стимулируется заключением новых соглашений между близкими по духу странами. Появилось понятие «клубы доверия» — коалиции государств, сотрудничающих в определённых отраслях с исключением ненадёжных игроков. Пример — Chip 4 Alliance (США, Япония, Южная Корея, Тайвань) для координации политики в полупроводниках. Похожие партнерства возникают в сфере редкоземельных элементов, батарей для электромобилей (альянс США–ЕС по критическим минералам) и т. д. С точки зрения долгосрочных последствий friendshoring и подобные меры уменьшают эффект масштаба от глобальной специализации, но создают более кластеризированную модель мировой экономики. Вероятно формирование нескольких крупных производственно-технологических кластеров: североамериканского, европейского, восточноазиатского, а также рост экономической роли региональных держав (Индия, Бразилия, ЮАР и др.), которые могут выступать в качестве узлов альтернативных цепочек.
В заключение, геоэкономическая конкуренция ведёт к компромиссу между эффективностью и безопасностью в мировой торговле. Страны и фирмы готовы пожертвовать частью выгоды от глобальной интеграции ради снижения зависимости от конкурентов и повышения устойчивости. В краткосрочной перспективе это означает удорожание торговых операций и инвестиций (в силу дублирования цепочек, дополнительных требований), что отчасти уже отражается в замедлении мировой торговли (blogs.worldbank.org). Долгосрочно же возможны два сценария: либо удастся выстроить новые институты сотрудничества на основе доверия и тем самым смягчить негативные эффекты фрагментации, либо мир войдёт в эпоху «блоковой экономики» с пониженными темпами роста и ограниченным трансфером технологий между блоками (imf.org) (imf.org).