Глава 6
Сценарии развития
Учитывая многообразие факторов и моделей, можно представить несколько сценариев будущего мировой экономики в диапазоне от оптимистических (условно утопических) до крайне негативных (деструктивных). Реальное развитие, вероятно, окажется между этими крайними точками, комбинируя элементы различных сценариев.
Ниже приведены обобщенные сценарии и их признаки, основанные на рассмотренных моделях и драйверах.
Устойчивое изобилие
(утопический сценарий)
Мир успешно справляется с климатическим вызовом и автоматизацией, перейдя к зеленой и инклюзивной экономике.
Энергосистема полностью декарбонизована: возобновляемые источники покрывают потребности, глобальное потепление удержано в пределах 1,5−2°C (iea.org).
Экономика циркулярна: отходы сведены к минимуму, ресурсы постоянно перерабатываются. ИИ и роботизация используются во благо всем — люди работают меньше, скучный труд выполняют машины, а базовый доход или гарантированные услуги обеспечивают достойную жизнь каждому.
Корпорации трансформировались по модели «Капитализм всеообщего блага» (stakeholder capitalism) — учитывают интересы общества и экологии, прибыли направляются и на общее благо. (см. ключевые идеи и комментарии к книге Клауса Шваба и Питера Ванхэма «Капитализм всеобщего блага»)
Государства координируются через усиленные международные институты: например, ООН реформирована, G20 выполняет эффективное управление глобальными вопросами.
В этом сценарии удалось снизить неравенство: действует прогрессивное налогообложение глобально, развитые страны инвестируют в развитие отстающих регионов.
Многие цели ООН по устойчивому развитию (ликвидация бедности, образование для всех, сохранение экосистем) достигнуты.
Экономический рост продолжается умеренными темпами, но качество роста высокое — он «зелёный» и инклюзивный.
Люди больше ценят качество жизни, чем бесконечное потребление; распространены показатели вроде Индекса человеческого развития, «валового счастья».
Технологии (ИИ, биотех, IT) открыты и доступны — глобальные базы знаний, совместные научные инициативы преобладают над патентными войнами.
Общемировое сотрудничество напоминает своего рода «новый золотой век» ООН.
Конечно, это идеализированная картина — но она демонстрирует верхнюю планку возможностей при наилучшем стечении обстоятельств и политической воли.
Техно-поляризированный мир
(промежуточный сценарий)
В этом сценарии технологический прогресс сочетается с сохранением сильного неравенства и фрагментации.
ИИ и корпорации привели экономику к высоким показателям роста, но плоды распределены неравномерно: крупные корпорации и их владельцы сверхвлиятельны (элементы корпоратократии), тогда как значительная часть населения испытывает стагнацию доходов.
Автоматизация создала изобилие товаров и услуг, цены на них низкие, однако социальные лифты слабые — богатые семьи обеспечивают детям лучшие шансы (образование, здоровье), закрепляя классовое расслоение.
Государства существуют, но часто действуют в интересах крупных бизнес-игроков (лобби определяет политику).
Глобальная координация слаба: мировая торговля и финансы работают, но проблемы вроде климата решаются половинчато.
Допустим, удалось ограничить выбросы отчасти через технологии, но потепление все же превысило 2 °C, приводя к периодическим кризисам (засухи, миграции), которые бьют по бедным регионам.
Некоторые страны стали «failed states» из-за экологических и экономических потрясений, тогда как богатые страны и городские агломерации обносят себя «цифровыми и реальными заборами» — аналог «gated communities» в мировом масштабе (weforum.org).
В таких анклавах высокий уровень жизни, высокие технологии, а за их пределами — нестабильность и бедность.
Иными словами, мир раскололся на «две скорости»: процветающие техно-метрополии и отстающая периферия.
Политически этот сценарий может сочетать элементы авторитаризма (в некоторых странах власть технологических элит или популистов) и номинальной демократии (в других, но с большой ролью денег в политике).
Международные институты существуют, но действуют преимущественно в кризисах. Этот мир — не апокалипсис, в нем много благ за счет технологий, но он морально и социально проблемен, конфликты тлеют.
Он близок к тому, что Варуфакис называл «технофеодализмом», хотя сохраняются некоторые черты капитализма.
Примерно таким может быть «business-as-usual» при продолжении нынешних трендов без серьезных реформ перераспределения.
Деструктивная фрагментация
(антиутопический сценарий)
Здесь сходятся худшие развития: мир не справляется с климатом — к 2050-м планета нагревается на 3 °C и более, участились катастрофы; ресурсные войны и конфликты за воду, еду, территории делают международную обстановку нестабильной.
Глобальная торговля распалась на враждующие блоки, всплески протекционизма и даже военных столкновений разрушили прежние цепочки поставок.
Многие государства скатились в авторитаризм, оправдывая это чрезвычайным положением (климатическим, миграционным, военным).
Экономика в таком мире либо стагнирует, либо сокращается — «эпоха постоянного кризиса».
Технологии ИИ и биотех хоть и достигли развитого уровня, но используются главным образом в военных или контролирующих целях (массовая слежка, кибероружие, генетически модифицированные вирусы как оружие и т. п.).
Корпорации либо подчинились жесткому государственному контролю (мобилизационная экономика), либо распались в хаосе, потеряв рынки.
Повсеместно практикуются автаркия и локализм: регионы стараются сами себя обеспечить, международная кооперация минимальна.
Климатические бедствия подрывают производство продовольствия — возможно, введены нормирование и регулярные режимы ЧС.
Неравенство тоже никуда не делось — наоборот, элиты изолировались в безопасных местах с ресурсами, а массы страдают (отсюда укрепление репрессивных режимов для подавления бунтов).
Этот сценарий можно назвать «новое средневековье» или перекликающимся с образами антиутопий (например, мир Mad Max для климата + цифровой Big Brother для контроля).
Экономическая наука в таком мире отходит на второй план — выживание превыше эффективности. Конечно, это экстремальный сценарий, вероятный только при сочетании множества негативных факторов: провал климатической политики, крупные войны или коллапс глобальных институтов. Но он служит предупреждением, куда может привести инерция и конфронтация.
Промежуточные варианты
Разумеется, между этими тремя широкими картинами множество промежуточных вариантов.
Городские государства
Например, «Городские государства» — сценарий, разработанный WEF, где мегаполисы берут на себя основную роль управления, сотрудничая между собой, но национальные правительства ослабевают. Это мог бы быть относительно позитивный сценарий инноваций в городах, но с риском, что глобальные проблемы типа климата останутся не до конца решенными на надгородском уровне (weforum.org).
Электронный 1984
Другой вариант — «э-1984» по терминологии WEF: высокотехнологичный авторитаризм, где крупные державы установили полный цифровой контроль (во имя безопасности и стабильности) (weforum.org). Экономика тогда плановая и эффективная, но личные свободы и творчество подавлены — своего рода технократическая диктатура.
Закрытые сообщества
А «gated communities» — уже описанный вариант, где богатые закрылись в оазисах, а остальное общество деградирует (weforum.org).
Эти три сценария WEF не взаимно исключают глобальные: они могут проявиться в разных регионах одновременно. Например, часть мира живет по модели городских союзов, другая — в оруелловском авторитаризме, третья — в гетто.
Мультиполярный мир может означать и мульти-сценарный мир.
Чтобы наглядно сравнить ключевые отличия крайних сценариев, приведем таблицу:
Эти обобщения, конечно, сценарные упрощения. Реальный 2050 год может сочетать, к примеру, «устойчивое изобилие» в части энергетики (везде ВИЭ), но с элементами «технокорпоратии» в части неравенства и контроля данных.
Или разные страны выберут разные траектории: ЕС близок к утопическому сценарию, а какие-нибудь отдельные регионы Африки или Азии — к деструктивному, при общем мировом фоне среднего сценария.
Важно понимать, что выбор сценария во многом в руках политиков и общества. Технологические возможности открывают двери и к лучшему, и к худшему будущему. Например, ESG-модели и климатические ограничения, о которых шла речь, — это направленный выбор, требующий сегодня усилий по перестройке экономики (вложений в чистую энергетику, отказа от угля и т. д.). Если эти усилия будут последовательными, то утопический вариант — не фантазия, а возможная реальность. Уже сейчас около 130 стран взяли на себя обязательство о углеродной нейтральности к 2050−2060 гг., то есть встраивают климатические ограничения в модели роста (iea.org). Если они выполнят обещанное, мир действительно подойдет к середине века с иной энергетической системой и, возможно, более кооперативным духом (ведь климат — общий вызов).
С другой стороны, история полна случаев, когда краткосрочные интересы побеждали долгосрочные блага.
В наших сценариях это отражено: «технокорпоративный мир» — в целом продолжение нынешних тенденций, без революционных реформ, и он содержит как плюсы (техпрогресс, рост), так и минусы (неравенство, нестабильность периферии). А «кризисная» антиутопия — предупреждение о совокупном эффекте неразрешенных проблем.
Локальная кастомизация
Для отдельной страны, создающей собственную экономическую модель будущего, важно учитывать эти глобальные контексты.
Локальная кастомизация означает, что страна может выбрать элементы разных моделей, наиболее подходящие ей, и готовиться к внешним условиям разных сценариев.
Например, страна X может строить «цифровое социал-государство» (эко-социальный гибрид с сильным ИИ-управлением), но ей нужно иметь гибкость взаимодействия — и с зелеными утопистами (ЕС) для торговли, и с технокорпоратами (США, Китай) для инвестиций, и защиту от возможных кризисов.
Далее
Заключение